Премьера новой картины Ларса фон Триера состоялась в начале декабря – но разговоры о ней не умолкают до сих пор. Лучшая работа режиссера или «бесстыдное издевательство над зрителем»? Команда #RSM пытается разобраться в смысловом наполнении фильма.
«Дом, который построил Джек» – не первая скандальная работа режиссера. Однако только об этой картине официальная программа фестиваля в Каннах открыто предупреждает: шокирующие сцены следуют здесь одна за другой, впечатлительным стоит держаться подальше. Покалеченный утенок, отрезанная грудь одной из героинь и сцена расстрела маленьких детей – после каждого нового эпизода зал покидает с десяток зрителей.
Зачем автору нужна такая жестокость?
По сюжету Джек – инженер, архитектор. Мечта всей его жизни – построить дом, что он и пробует сделать на протяжении всей ленты. Однако что-то не получается: не тот материал, неудачная планировка, плохая погода. Бульдозер снова и снова сносит фундамент незаконченной постройки. Тогда герой приходит к нетривиальному выводу – нужно найти абсолютно новый, более пластичный материал.
И внезапно он находится. Машину Джека останавливает чересчур бойкая женщина, попавшая в аварию – ее роль блестяще исполняет Ума Турман. Постепенно, как будто нарочно, она провоцирует Джека и в конце концов становится первой жертвой будущего маньяка. На этом не останавливается, объясняя зрителю, что горечь и чувство вины после убийства только нарастают, делаясь через какое-то время невыносимыми. Тогда и настает время для нового преступления – и в финале мы видим страшный дом, построенный из замерзших человеческих тел.
Именно в этих словах кроется «ключ» к расшифровке всей картины. На самом деле «Дом, который построил Джек» является манифестом творческой манеры самого Триера, его автобиографией и самым откровенным признанием зрителю. Творчество жестоко, эгоистично и даже мизантропично, несмотря на каноничное представление о «разумном, добром и вечном». От этого искусство не делается менее великим – и к отвращению от преступлений Джека неизбежно примешивается доля восхищения его жутким мастерством.
«Он как Трамп, только в кино. Питается вашим гневом. Так что давайте будем к нему просто равнодушны», – написал один из первых зрителей журналист Джек Бертон. И с ним нельзя не согласиться, с одной лишь оговоркой – фон Триер, как и любой художник, питается эмоциями. Поэтому он делает своего протагониста социопатом – в картине даже есть огромная сцена, в которой Джек подолгу учится изображать улыбку или слезы перед зеркалом. И как любой манипулятор, он питается настоящими чувствами своих жертв – пока режиссер выжимает максимальное отвращение из сидящих в зрительном зале.
По Триеру, любой созидательный труд —это поиски ада или рая. В какой-то момент Вергилий, пришедший в финальном эпизоде «строительства» и Джек спускаются в преисподнюю. Из окна они видят Елисейские поля – рай, где настоящие труженики познают счастье настоящей работы. Именно здесь мы видим первую настоящую эмоцию Джека – слезы горечи и, возможно, своеобразного раскаяния.
Но толковать фильм как исповедь — значит упрощать сюжет, и вряд ли так нужно обращаться со сказкой, которая строится на постоянном усложнении сюжета. Поэтому лучше в очередной раз признаться, что Триер снова расставил для зрителя множество ловушек, загадок и капканов – среди которых первой преградой должно стать отвращение и гнев.